ISRAPDA

Несколько лет назад палестинский террорист-смертник отправился «на дело». При полном параде (бомба, взрыватель, винты-шурупы и все прочее, что ему по специальности положено) пошёл в наш народ, с целью выбрать место помноголюдней и взорваться. Казалось бы, начало такое, что не предвещает смеха даже отъявленному антисемиту.
Неизвестно, какой была квалификация того героя палестинского народа, только рабочим местом он выбрал не абы что, а одно из самых оживленных мест Иерусалима. Огляделся, пристроился среди толпы и нажал на взрыватель. Но у Всевышнего, судя по всему, были другие планы на день.
Взрыватель сработал, бомба – нет, щелчок и тишина. И только звук падающего тела — террорист, когда взрыватель щелкнул с перепугу сознание потерял. Слава Б-гу, отводящему от своего Народа руку врагов – Он то саперов вовремя подошлет, то разведданные точные и своевременные подкинет, а то и просто тех самых врагов умом обидит. В тот раз весьма кстати произошло последнее — на наше счастье арабские Эйнштейны чего-то там с бомбой недомудрили.
Бдительные граждане увидев оседающего араба, позвонили «куда надо» и через несколько минут на месте была армия, полиция и эти самые «кто надо» — ШАБАК в общем. Район оцепили. Саперы бессознательного палестинца по-тихому расчленили: взрывчатку обезвредили, тушку отправили в госпиталь "Хадасса", душу оставили разговаривать с праотцами. Праотцам душа, видно, не сгодилась и вскоре она вернулась в тело. Врачам "Хадассы" даже стараться особенно не пришлось – террорист пришёл в сознание довольно быстро.
А там, в сознании, этого события ожидало немало служивого народу.
Представители ШАБАКа и прочих органов, которым по долгу службы полагалось иметь к террористу вопросы, ждали его пробуждения в палате, а прочие силовые структуры охраняли её снаружи. И вот их клиент оклемался, сел на койке, поднял правую руку в повелительном жесте, твердо, внятно и очень серьезно произнес «Вводите их всех!».
Опешивший сотрудник ШАБАКа, специально для такого случая арабоязычный, решил что он чего-то не понял и на чистом же арабском переспросил:
«Кого?».
«Всех, — повелительно молвил палестинец. — Вводите их сюда вместе и сразу, я приму всех!».
После дополнительной фразы-двух до сотрудника ШАБАКа дошло, что террорист решил, что он уже в раю и требует себе положенного. Между тем, шахидский фольклор гласит, что за «святое дело в борьбе с неверными», в раю полагается аж 72 девственницы. Гурии, дескать, одна другой пригожее, да и выдаются гуртом в нелимитированное пользование. А это вам не какая-нибудь путёвка от профсоюза, особенно после нищей арабской деревни, где и коза одна на всё село, и та у самого крутого парня.
В общем, такая вот незатейливая сценка – палестинский террорист в израильской больнице требует у контрразведчика положенных по Корану гурий. Да не абы как хаотично, а всех сразу, оптом.
Вволю отсмеявшись, ШАБАКовцы столкнулись с небольшой проблемой – верить в жестокую реальность палестинец напрочь отказывался. Уж они к нему и на иврите обращались, и так, и эдак, а он на своём стоит, «я, мол, дело сделал, мне положено». Требовал с напором завзятого шнорера и торг по поводу количества гурий считал неуместным. Психологи наверняка сказали бы, что так его психика оборонялась от суровой действительности. Они, психологи, почти всегда так говорят. Людям, по ходу пьесы, клиента допрашивать надо, а у него одни глупости на уме.
И тогда следователь привел самый весомый аргумент – представился по должности, документы ивритским языком написанные предъявил и спросил:
«Как ты думаешь, я — еврей, да ещё и работник ШАБАКа, в один рай с тобой попасть мог?»
«Нет» — ответил террорист, и… заплакал.

У Натаньягу звонит телефон. Кто говорит?
Вашингтон. Нас слышно?
Даже слишком. Что вам нужно?
Жить всем дружно. Для чего?
Для счастья твоего. Снова во всем уступать?
Надо блокаду вам снять. В Газе построить им порт,
Зэков послать на курорт. Не обижать больше маленьких.

А потом позвонил Пан Ги Мун,
Главный народный трибун:
Стань, Биби, хорошим, Хамасу дай гроши,
Тогда прекратятся дебоши.

Постой, но не мы ли
Им слали доселе,
Еду и бетон,
Воду, газ, инструмент?

Ах, все, что вы слали
Хамасу доселе,
Все ушло на туннели.
Там ждут не дождутся
Когда же вы снова пришлете,
Для беженцев
Свеженьких,
Трубы, бензин и цемент.

А потом позвонили французы:
«Мы с вами расторгнем союзы».

За французами вслед англичане:
«Закончите бурю в стакане»

В Бундестаге обалдели,
Позвонили, загалдели:
Неужели, в самом деле.
Школы УНРА все сгорели.

Ах, в уме ли вы, мамзели,
Школы в Газе не сгорели,
И больницы уцелели.

Вы б на будущей недели,
Сами в Газу прилетели,
Посмотрели-поглядели.

Но не слушали мамзели,
И по-прежнему галдели:
Неужели, в самом деле,
Всех детей евреи съели.

Что за глупые мамзели.

Телефон уже горит
Все болит.
Гайморит
Простатит.
И неврит.
То Москва позвонит – то Мадрид.

Нелегка у премьера работа,
Поскорей бы настала суббота.

Герой это истории, Борис, живет ныне в Израиле. А в молодости он жил в Баку и работал там в роддоме. Электриком.

В одном здании с роддомом помещалась женская консультация. Там Боре выделили маленькую комнатку, в которой он мог сидеть в ожидании вызовов и заполнять нужные бумаги. Комната находилась посредине между кабинетами, в которых вели прием два заслуженных врача-гинеколога. На дверях кабинетов висели роскошные черные с золотом таблички с перечислением всех их чинов и званий. Боря посмотрел и на свою дверь тоже прибил табличку - очень скромную, без всяких регалий, только фамилия и инициалы.

И едва он закрепил табличку и занялся бумагами, как в комнату вошла какая-то женщина. Прежде, чем Борис успел что-то сказать, она обрушила на него целый поток жалоб на свои интимные проблемы. Борис, надо заметить, был большим любителем женщин и в их проблемах разбирался как бы не лучше, чем в электричестве. Он не растерялся, усадил незнакомку на диван, подробно расспросил и даже немного пощупал. Жаль, смотрового кресла у него не было. На прощание дал какой-то совет, женщина ушла довольная. Почти сразу за ней вошла вторая женщина, потом еще одна. До обеда Борис успел принять пять посетительниц, затем ему позвонили и вызвали чинить проводку.

На обратном пути его поймали на лестнице оба заслуженных гинеколога и в категорической форме, угрожая физической расправой, потребовали немедленно снять табличку. Борис поднялся на этаж и увидел, что стулья для посетителей перед обоими кабинетами пусты, зато перед его дверью выстроилась длинная очередь. Сознательные бакинки массово игнорировали профессора, доктора медицинских наук Магомедова и члена-корреспондента Академии медицинских наук Азербайджанской ССР Алимханова и все как одна хотели лечиться у скромного доктора Б.Я.Лифшица.