Спойлер
Июль, крутой, как сверхдержава, Москву расплющил, как
жену. Москва
коробится от жара и в новостях клянет жару. Давно ль претили
ей
морозы, надоедали холода, измученные жилкомхозы,
ночных аварий череда?
(Читатель ждал уж рифмы <<розы>>, но обманулся, как
всегда.) Теперь вам
кажется нагрузкой жары полдневной торжество, но
русский Бог на то и
русский, чтоб было все -- иль ничего. То сушь, то
хлещущие воды, то
зверь у власти, то клеврет, то совершенно нет свободы, то
ничего
другого нет; и если просит гордый разум о снеге,
вольности, деньгах --
ему дается все и разом, в таком количестве, что ах:
просил движухи --
дали путчи, тепла -- и тридцать пять в тени... Чтоб мы
вскричали: было
лучше! Верни, пожалуйста, верни! Москва слипается от
пота, не хочет
есть, не может спать... Господь услышит, скажет <<То-то!>>
-- и станет
минус тридцать пять.
А в общем -- чай, у нас не Плимут, теперь мы даже не в
Крыму: мы
заслужили этот климат и соответствуем ему. Еще Платон
седобородый
учил, на тумбу взгромоздясь: меж человеком и природой есть
удивительная связь. Не зря чреда землетрясений
пророчит бунтов череду,
недаром паводок весенний бурлил в семнадцатом году!
Увы, никто не мог
бы сроду, хотя б и плавая в жиру, иметь туркменскую свободу
и
нетуркменскую жару. Нельзя на всех стучать ногами,
соседей дергать за
усы, иметь коррупцию, как в Гане, -- и климат средней
полосы! Мы, как
индусы, верим в касты и в домотканых наших Шив, и наши
отпрыски
блохасты, а каждый третий даже вшив; приедешь,
граждане, оттуда -- и
разница невелика! Дивиться ль, что температура у нас
дошла до сорока?
Нельзя, сограждане, believe me, жить в беззаконии крутом, в
каннибализме, в трайбализме -- и в мягком климате
притом; при азиатской
вертикали, при африканском воровстве, при православном
Ватикане -- но
чтоб погода как в Москве.
К причинам засухи добавьте, в тени на лавочке засев,
что в наше время
гастарбайтер уже работает за всех. Водители из Киргизстана,
из
Кишинева маляры -- других работников не стало, и это
корень всей жары.
Трудясь отчаянно и здраво двенадцать месяцев в году,
они давно имеют
право оптимизировать среду. Мы их призвали на подмогу
-- и разлеглись
на простыне; но тот и делает погоду, кто что-то делает
в стране! Нам
сорок градусов -- запарка, и мы спеклись за десять дней, а
им
нормально, если жарко, и если честно -- им видней. Сама
культура этот
вызов принять решила от души: они включают телевизор --
а там почти
Туркменбаши...
Пусть РПЦ внушает чадам, а власти -- гражданам в миру:
кто стал Лаосом
или Чадом, пускай не ропщет на жару. Нормальный климат
здесь излишен,
не заслужил его холоп; а для богатых есть кондишен --
прохладный воздух
из Европ. Они живут себе в Европе, где свежий ветер и
дожди, а мы
сидим в родном окопе (ты ждешь уж рифмы, но не жди).
Когда ж совсем закрутят гайки, как обещает интернет, и
вслух объявят
без утайки, что больше оттепели нет, и мы подавимся
обидой и вновь
останемся скотом -- тогда мы станем Антарктидой.
И Атлантидою потом.
жену. Москва
коробится от жара и в новостях клянет жару. Давно ль претили
ей
морозы, надоедали холода, измученные жилкомхозы,
ночных аварий череда?
(Читатель ждал уж рифмы <<розы>>, но обманулся, как
всегда.) Теперь вам
кажется нагрузкой жары полдневной торжество, но
русский Бог на то и
русский, чтоб было все -- иль ничего. То сушь, то
хлещущие воды, то
зверь у власти, то клеврет, то совершенно нет свободы, то
ничего
другого нет; и если просит гордый разум о снеге,
вольности, деньгах --
ему дается все и разом, в таком количестве, что ах:
просил движухи --
дали путчи, тепла -- и тридцать пять в тени... Чтоб мы
вскричали: было
лучше! Верни, пожалуйста, верни! Москва слипается от
пота, не хочет
есть, не может спать... Господь услышит, скажет <<То-то!>>
-- и станет
минус тридцать пять.
А в общем -- чай, у нас не Плимут, теперь мы даже не в
Крыму: мы
заслужили этот климат и соответствуем ему. Еще Платон
седобородый
учил, на тумбу взгромоздясь: меж человеком и природой есть
удивительная связь. Не зря чреда землетрясений
пророчит бунтов череду,
недаром паводок весенний бурлил в семнадцатом году!
Увы, никто не мог
бы сроду, хотя б и плавая в жиру, иметь туркменскую свободу
и
нетуркменскую жару. Нельзя на всех стучать ногами,
соседей дергать за
усы, иметь коррупцию, как в Гане, -- и климат средней
полосы! Мы, как
индусы, верим в касты и в домотканых наших Шив, и наши
отпрыски
блохасты, а каждый третий даже вшив; приедешь,
граждане, оттуда -- и
разница невелика! Дивиться ль, что температура у нас
дошла до сорока?
Нельзя, сограждане, believe me, жить в беззаконии крутом, в
каннибализме, в трайбализме -- и в мягком климате
притом; при азиатской
вертикали, при африканском воровстве, при православном
Ватикане -- но
чтоб погода как в Москве.
К причинам засухи добавьте, в тени на лавочке засев,
что в наше время
гастарбайтер уже работает за всех. Водители из Киргизстана,
из
Кишинева маляры -- других работников не стало, и это
корень всей жары.
Трудясь отчаянно и здраво двенадцать месяцев в году,
они давно имеют
право оптимизировать среду. Мы их призвали на подмогу
-- и разлеглись
на простыне; но тот и делает погоду, кто что-то делает
в стране! Нам
сорок градусов -- запарка, и мы спеклись за десять дней, а
им
нормально, если жарко, и если честно -- им видней. Сама
культура этот
вызов принять решила от души: они включают телевизор --
а там почти
Туркменбаши...
Пусть РПЦ внушает чадам, а власти -- гражданам в миру:
кто стал Лаосом
или Чадом, пускай не ропщет на жару. Нормальный климат
здесь излишен,
не заслужил его холоп; а для богатых есть кондишен --
прохладный воздух
из Европ. Они живут себе в Европе, где свежий ветер и
дожди, а мы
сидим в родном окопе (ты ждешь уж рифмы, но не жди).
Когда ж совсем закрутят гайки, как обещает интернет, и
вслух объявят
без утайки, что больше оттепели нет, и мы подавимся
обидой и вновь
останемся скотом -- тогда мы станем Антарктидой.
И Атлантидою потом.