РЕВЕРС ИСТОРИИ, ИЛИ ЧЕТЫРЕ ПРАВИЛА БЛИЖНЕВОСТОЧНОГО "БАЗАРА"

[doc]

Профессор кафедры востоковедения Еврейского университета в Иерусалиме Моше Шарон – один из ведущих арабистов и специалистов по исламу не только в Израиле, но и в мире. В прошлом советник Менахема Бегина и участник переговоров в Кэмп-Дэвиде, он знаток арабского языка, мусульманских методов ведения переговоров и психологии ближневосточных правителей.
Возможен ли мир на Ближнем Востоке? Возможен, считает профессор Шарон. И добавляет: если евреи исчезнут с лица земли или беспрекословно подчинятся воле арабов. Впрочем, в отличие от Запада и израильских политиков, арабы никуда не спешат. Они умеют выжидать…

Александр МАЙСТРОВОЙ



- Мирный процесс в его нынешнем виде – это пародия. Но возможен ли гипотетический мир с палестинцами?
- Я всегда был убежден и никогда не скрывал своего мнения, что нам не с кем и не о чем говорить. Я полностью согласен с тем, что сказал Авигдор Либерман, выступая в ООН. Могу только добавить, что мир с арабами невозможен ни завтра, ни послезавтра, ни через 50 лет. Он невозможен в принципе. Арабы не примирятся с существованием независимого еврейского государства. Это не тактическое, а принципиальное решение. Их цель – уничтожить эту страну. Мир, по исламским канонам, наступит только с триумфом ислама. И они идут к своей цели в Европе, России, а сегодня и в США. Прежде чем начинать переговоры, надо увидеть мир с точки зрения ислама. Для мусульман само существование Израиля – это реверс истории, вынужденное отступление с уже завоеванных позиций. Они не смирятся с этим ни при каких обстоятельствах. Хуже того, они не воспринимают евреев даже как народ, отрицают историю евреев, их существование как этноса.
- Но ведь ислам признает праотцев евреев и их пророков?
- Это не имеет значения. С точки зрения традиционных канонов ислама, именно эта религия является единственной правильной, а иудаизм представляет собой ее ложную, искаженную версию. Главная проблема – в разнице мировоззрений людей Запада и арабов. Западная культура, представляющая собой синтез культур греческой, римской, христианской, взращена на понятии относительной ценности тех или иных мировоззренческих подходов. Здесь верят, что в каждой из концепций есть своя правота. У мусульман нет понятия "относительно". В их представлении они носители не относительного, а абсолютного знания, и это наделяет их высшим правом в отношении "неверных". Согласно этой концепции, все, что арабы захватили в 7 веке, принадлежит исламу, в том числе Испания, Сицилия, не говоря уже о Земле Израиля. И это подход не тех, кого считают радикалами, а "умеренных" мусульманских деятелей, с которыми Запад столь охотно ведет переговоры. Возьмем, например, основателя "Кордовской инициативы" Абдулу Рауфа, по проекту которого на "Гранд Зеро" планируется возведение исламского центра с мечетью. Кто-либо на Западе задумывался, почему эта инициатива называется Кордовской? Вряд ли. А названа она так, потому что символизирует право мусульман на Андалузию, утраченную арабами во время реконкисты.
- Вы предлагаете вообще отказаться от переговоров с арабами?
- Переговоры можно и нужно вести, но не так, как это делают израильские политики. Мы не ведем переговоры – мы просто уступаем, даже не пытаясь назначить свою цену и поторговаться. Тем самым мы лишь разжигаем их аппетиты. Надо понять: арабы – древняя культура, и они очень сильны и изобретательны в политических играх. Они сообразили, что Израиль можно подорвать с помощью дипломатии и делегитимации, и здесь все средства идут в ход, начиная от раздувания антисемитских настроений и кончая использованием "полезных идиотов" на Западе и в самом Израиле. Арабы используют природное тяготение левых ко всем репрессивным тоталитарным режимам, сколь бы отвратительны они ни были. Они поддерживали и Гитлера, выдвинув его кандидатом на Нобелевскую премию. По времени это совпало как раз с Хрустальной ночью. Арабы умело используют стремление Запада к сиюминутным, скорым решениям. У нас это называется "шалом ахшав". Но в арабской политической культуре в принципе нет слова "сейчас". То есть оно существует, но в исключительно негативном контексте. "Поспешность – от Сатаны", - гласит арабская поговорка. Здесь никуда не спешат, а уж поспешность в решении политических проблем вообще немыслима. На Западе и в Израиле этого не хотят понимать. Более того, здесь проецируют свои чувства и желания на другую сторону. В свое время я написал статью о том, как ведутся переговоры на Ближнем Востоке. Они не ведутся, чтобы разрешить проблему здесь и сейчас. Переговоры ведутся ради самих переговоров. Это своеобразная игра, в которой главное – терпение и изощренность. Стороны стремятся заставить своего противника допустить оплошность и навязать ему свои условия. Мы же не просто допускаем оплошности - мы сами подставляемся под удары противника, и наша наивность, поспешность и глупость их просто ошеломляет. Когда я, будучи советником Менахема Бегина в 1977 году, вел переговоры с египтянами, Садат сказал мне: "Передай Бегину: это базар, и цена здесь высока". Бегин не услышал меня...
- Каковы же законы арабского "базара"?
- Они по сути те же, что и на обычном базаре. Правило номер один: переговоры ведутся один на один. Именно так Садат и хотел вести их. Но Бегин желал участия американцев и англичан. Тогда Садат согласился и использовал это в своих целях. Посредник никогда не бывает объективным. У каждого посредника свои интересы и уязвимые точки, и на них всегда можно надавить. Правило номер два: всегда есть время, торговаться можно безгранично. Но если ты хочешь взять товар быстрее, прямо сейчас, плати высокую цену. И чем больше ты торопишься, тем выше цена. Так и вышло. Садат пришел на переговоры, будучи готовым (звучит фантастически!) уступить половину Синая за мирный договор, в котором он нуждался. Ведь Садат проиграл войну, несмотря на победные реляции Египта: израильтяне были в сотне километров от Каира. О палестинцах он вообще не вспоминал. Но когда он увидел, что евреи отдают ему весь Синай, даже не торгуясь, он выдвинул новое условие: палестинское государство. Он понял, что получает все без сопротивления, и начал диктовать свои условия. И мы, вместо того, чтобы обсуждать раздел Синая, обсуждали палестинскую проблему. Причем, обратите внимание, все уступки были сделаны "Ликудом". "Авода" всегда настаивала на сохранении части Синая. Правило номер три: проверяй, какой товар тебе предлагают. Если тебе говорят, что за Голаны тебе будет позволено поесть хумус в Дамаске, это гнилой товар, ибо хумус вполне можно поесть и в Абу-Гоше. Если тебе говорят, что в обмен на территории ты получишь мир, проверь сперва, какой мир имеется в виду и есть ли вообще такой товар на складе у твоего партнера или это только пустые слова. Заслуга Либермана в том, что он кардинально изменил этот подход. Он говорит: мы не будем платить за мир. Мир нужен вам не меньше, чем нам, а возможно, даже больше, и если вы хотите его, то платите, а мы можем подождать. Сирийцы три раза нападали на нас, а теперь хотят, чтобы мы платили им Голанскими высотами за мир. Если они хотят мира – пусть платят. Сначала пусть официально признают, что Израиль – еврейское государство. Именно еврейское, а не еврейское демократическое. Демократия аутентично присуща еврейскому государству, и не надо это каждый раз подчеркивать. Правило номер четыре: надо знать, когда встать из-за стола и перевернуть стулья. Есть вещи, которые не обсуждаются. Право евреев на свою землю не может становиться темой для дискуссий. Это наша земля, и не имеет значения, что написано в Коране. Если у нас нет такого права, то о чем можно говорить? Когда Садат начал выдвигать все новые и новые претензии, я написал Бегину записку: "Встань из-за стола". Он только отмахнулся. А вот арабы знают, как вести себя в таких случаях. Во время переговоров в Париже Арафат демонстративно вышел из-за стола, и Олбрайт (госсекретарь в то время) бежала за ним с воплями: "Мистер Арафат, мистер Арафат!"... Арабам безразлично, что написано в ТАНАХе, он не хотят даже видеть ТАНАХ. А если им показываешь, что там сказано, они говорят, что это еврейские фабрикации. На арабском базаре проигрывает тот, кто предлагает первым. Если ты предлагаешь, тебе сразу же говорят: этого недостаточно. И чем больше ты предлагаешь, тем больший аппетит это пробуждает. Ты должен заставить вторую сторону предложить – вот один из главных законов игры. Наши политики думают об удержании власти на ближайшие пару лет, а арабы мыслят долгосрочными категориями. Добавьте к этому "полезных идиотов", и вам станет ясной вся картина происходящего.
- Как относиться к предложениям Либермана об обмене населением и территориями?
- Это тонкий ход. Он знает, что арабы никогда на это не пойдут, а раз так, они будут виноваты в срыве переговоров. Арабская культура ведения переговоров немыслима для западного человека. Например, в арабский сектор в Израиле вкладываются огромные средства, а налоги в муниципальную казну арабских городов практически не поступают. Это традиционный подход: взять, а потом кричать "нам не дают". Я помню, как ко мне обратились представители арабского сектора с жалобой, что у их муниципалитетов нет средств из-за отрицательного баланса. Я предложил: мы вкладываем шекель на каждый ваш шекель. Они важно поблагодарили и ушли. Потому что изначально не собирались платить налоги. Да и как они будут платить налоги, если власть там принадлежит нескольким кланам?! Значит, они должны собирать деньги со своих же членов семьи. Зачем, если они и так получат все, чего хотят? Когда осенью 2000 года они устроили вакханалию насилия, а полицейские убили 13 разбушевавшихся демонстрантов, Барак пообещал им в качестве компенсации 4 млрд. шекелей в качестве подарка. За что? За то, что они парализовали своими действиями полстраны? Разве это не абсурд? Я считаю, что закон о лояльности необходим: ты не можешь быть гражданином страны, которая тебя содержит, и одновременно поддерживать ее врагов.
- Насколько вероятно, с вашей точки зрения, осознание Западом угрозы, исходящей от ислама?
- Я не слишком оптимистичен. Социалистическая, либеральная идеология достигла предела своего абсурда. Политкорректность – ее порождение, связывающее руки Западу. Обама – воплощение этого мировоззрения, он первый антиамериканский президент Америки.
- Его поддерживают 80 процентов американских евреев…
- У евреев комплекс вины перед чернокожими, перед Третьим миром, перед всеми "угнетенными". Что касается Обамы и его окружения, трудно сказать, чего у них больше, ханжества или невежества. Он делает вид, будто не знает, что ислам узаконивает рабовладение. Во время речи в Каире он умудрился фактически сравнить Катастрофу и ситуацию в Газе. Такое еще недавно было немыслимо для американского государственного деятеля. Что касается Европы, ее народы утратили свою национальную идентификацию, а она - основа национального выживания. В ЕС упразднены удостоверения личности, европейцев лишили корней, а мусульмане навязывают им свои нормы жизни. В одной Германии 4800 мечетей! По оценкам специалистов, при сохранении нынешних тенденций через 25-30 лет Европа станет исламской.
- Каковы ваши прогнозы относительно России?
- Не слишком радужные. Проблема здесь не в отсутствии национального самосознания, а в демографии. Россия так и не оправилась от потерь в годы войны, репрессий и сталинских лагерей, когда были уничтожены десятки миллионов молодых мужчин, цвет нации.
- Вы сказали, что практически все уступки были сделаны правыми. Значит ли это, что в Израиле фактически отсутствует правый лагерь?
- Теоретически в Израиле есть правые, но в реальности они поют под дудку левых. Это старое явление. Бегин, несмотря на победу "Ликуда" в 1977 году, пошел на переговоры только с согласия Моше Даяна. Хотя сегодня у власти правая коалиция, политический курс определяют левые. Тон задает Барак. Его поддерживают СМИ, богема, левые интеллектуалы, а за ними, в свою очередь, стоит Европа. У нас сложилась патовая ситуация: мы покинули Газу, где возникло откровенно враждебное террористическое образование, и при этом продолжаем поставлять им продукты и товары первой необходимости. Мы кормим и лечим террористов, которые хотят нас уничтожить. При этом европейцы отвергают инициативу Либермана о создании в Газе собственной экономики и инфраструктуры, чтобы она не зависела от Израиля. Европа создала абсурдное положение, при котором Израиль, не являясь оккупантом, продолжает быть им. Мы должны отменить, денонсировать все соглашения в Осло, которые отныне нас ни к чему не обязывают, так как в Газе создано враждебное образование, и объявить, что к определенному сроку (чтобы никто не мог обвинить нас в бесчеловечности), например, к маю 2011 года, граница с сектором будет полностью закрыта. Пусть палестинцы сами во главе с ХАМАСом или европейцы строят здесь электростанции, предприятия, современные больницы... США укрепляют границу с Мексикой, хотя мексиканские беженцы не представляют никакой угрозы безопасности США. Трагедия в том, что в Израиле идеология диктует политику. Хотя должно быть наоборот: государственные интересы должны определять идеологию.
- Последние события свидетельствуют, что Израиль вполне может сотрудничать с арабскими странами. Египет и Иордания, как и Израиль, заинтересованы в ослаблении ХАМАСа.
- Такое сотрудничество носит исключительно тактический характер. С Египтом было подписано много соглашений в самых различных областях, но выполняются ли они сегодня? Есть ли туризм из Египта? Любого желающего посетить Израиль будут допрашивать, зачем он едет в нашу страну. СМИ без устали пишут, что Израиль – мошенническое государство, а сами евреи – лгуны и негодяи. В Культурном центре Каира иврит изучают офицеры египетских спецслужб. На книжной выставке в Каире я видел Тору и "Протоколы сионских мудрецов", лежащие рядом. "Майн кампф" здесь – бестселлер. Ученые мужи Египта называют "Протоколы" серьезным исследованием и говорят, что даже если они вымышленные, то содержат правдоподобные факты.
- Насколько фундаменталистский ваххабитский ислам отличается от традиционного суннитского ислама?
- В исламе нет разделения на умеренное и радикальное направления. Умеренный ислам - выдумка Запада. Ислам изначально фундаменталистское учение, основывающееся исключительно на Коране и священных текстах. У него по определению нет иных версий. Есть еще суфии - мистики, но они не играют роли в определении религиозных и политических догматов. Если вы хотите сделать вывод о характере религии, обратите внимание прежде всего на эсхатологические пророчества. Согласно исламскому вероучению, мессия (мехди) не придет, пока не будут убиты евреи, а христиане не будут гореть в аду. Этому учат в школах, и не только ваххабитских.
- Тем не менее, в средние века ислам был толерантен к евреям.
- Во-первых, далеко не столь толерантен, как нам это пытаются представить, а во-вторых, и это главное, такая терпимость объяснялась подчиненным и униженным положением как евреев, так и христиан. Их терпели, пока хотели терпеть, не более и не менее.
- Вы считаете, Израиль должен нанести удар по Ирану, пока эта страна не получила в свое распоряжение ядерное оружие?
- Я категорически против каких-либо военных акций против Ирана. Это резко ухудшит наше положение, не изменив принципиально ситуацию. Бомбардировка ядерных объектов (даже если окажется удачной) приостановит иранскую программу на год, а вот политический ущерб будет колоссальным. Мы сплотим иранцев и окажемся в международной изоляции. Национальная гордость иранцев будет уязвлена, и всякое сотрудничество с оппозицией окажется невозможным. Конечно, после ухода американцев из Ирака Иран фактически установит контроль над своим соседом, и в этой стране начнется резня. Но это нас не касается. Стратегия должна выражаться в целенаправленной поддержке оппозиции. Однако европейцы слишком нерешительны, а Обама фактически поддержал правящий режим, не выступив в поддержку оппозиции после выборов. Санкции, введенные против режима, слишком ограничены и запоздалы. Кстати, знаете, как "Обама" переводится с фарси? "О" - означает "он", "ба" - "с", "ма" - мы. "Он с нами"…

"Новости недели"

[vix]

Нижеследующая статья написана еще в 1924-м году.


Владимир Жаботинский
О ЖЕЛЕЗНОЙ СТЕНЕ

Вопреки доброму правилу - начинать статью с существа - приходится начать эту с предисловия, притом еще личного. Автора этих строк считают недругом арабов, сторонником вытеснения и т.д. Это неправда. Эмоциональное мое отношение к арабам - то же, что и ко всем другим народам: учтивое равнодушие. Политическое отношение - определяется двумя принципами. Во-первых, вытеснение арабов из Палестины, в какой бы то ни было форме, считаю абсолютно невозможным; в Палестине всегда будут два народа. Во-вторых, горжусь принадлежностью к той группе, которая формулировала Гельсингфорскую программу. Мы ее формулировали не для евреев только, а для всех народов; и основа ее - равноправие наций. Как и все, я готов присягнуть за нас и за потомков наших, что мы никогда этого равноправия не нарушим и на вытеснение или притеснение не покусимся. Credo, как видит читатель, вполне мирное. Но совершенно в другой плоскости лежит вопрос о том, можно ли добиться осуществления мирных замыслов мирными путями. Ибо это зависит не от нашего отношения к арабам, а исключительно от отношения арабов к сионизму.

После этого предисловия перейдем к существу.
I

О добровольном примирении между палестинскими арабами и нами не может быть никакой речи, ни теперь, ни в пределах обозримого будущего. Высказываю это убеждение в такой резкой форме не потому, что мне нравится огорчать добрых людей, а просто потому, что они не огорчатся: все эти добрые люди, за исключением слепорожденных, уже давно сами поняли полную невозможность получить добровольное согласие арабов Палестины на превращение этой самой Палестины из арабской страны в страну с еврейским большинством.

Каждый читатель имеет некоторое общее понятие об истории колонизации других стран. Предлагаю ему вспомнить все известные примеры; и пусть, перебрав весь список, он попытается найти хотя бы один случай, когда колонизация происходила с согласия туземцев. Такого случая не было. Туземцы - все равно, культурные или некультурные, - всегда упрямо боролись против колонизаторов - все равно, культурных или некультурных. При этом образ действий колонизатора нисколько не влиял на отношение к нему туземца. Сподвижники Кортеса и Писарро или, допустим, наши предки во дни Иисуса Навина вели себя, как разбойники; но английские и шотландские "отцы-странники", первые настоящие пионеры Северной Америки, были на подбор люди высокого нравственного пафоса, которые не то что краснокожего, но и мухи не хотели обидеть и искренне верили, что в прерии достаточно места и для белых, и для красных. Но туземец с одинаковой свирепостью воевал и против злых, и против добрых колонизаторов. Никакой роли при этом не играл и вопрос о том, много ли в той стране свободной земли. На территории Соединенных Штатов в 1921 году считалось 340 тысяч краснокожих; но и в лучшие времена их было не больше 3/4 миллиона на всем колоссальном пространстве от Лабрадора до Рио Гранде. Не было тогда на свете человека с такой сильной фантазией, чтобы всерьез предвидеть опасность настоящего "вытеснения" туземцев пришельцами. Туземцы боролись не потому, что сознательно и определенно боялись вытеснения, а просто потому, что никакая колонизация нигде никогда и ни для какого туземца не может быть приемлема.

Каждый туземный народ, все равно, цивилизованный или дикий, смотрит на свою страну как на свой национальный дом, где он хочет быть и навсегда остаться полным хозяином; не только новых хозяев, но и новых соучастников или партнеров по хозяйству он добровольно не допустит.

Это относится и к арабам. Примирители в нашей среде пытаются уговорить нас, будто арабы - или глупцы, которых можно обмануть "смягченной" формулировкой наших истинных целей, или продажное племя, которое уступит нам свое первенство в Палестине за культурные и экономические выгоды. Отказываюсь наотрез принять этот взгляд на палестинских арабов. Культурно они отстали от нас на 500 лет, в духовном отношении они не обладают ни нашей выносливостью, ни нашей силой воли; но этим вся внутренняя разница и исчерпывается. Они такие же тонкие психологи, как и мы, и так же точно, как и мы, воспитаны на столетиях хитроумного пилпула: что бы мы им ни рассказывали, они так же хорошо понимают глубину нашей души, как мы понимаем глубину их души. И к Палестине они относятся по крайней мере с той же инстинктивной любовью и органической ревностью, с какой ацтеки относились к своей Мексике или сиуксы к своей прерии. Фантазия о том. что они добровольно согласятся на осуществление сионизма в обмен за культурные или материальные удобства, которые принесет им еврейский колонизатор, - эта детская фантазия вытекает у наших "арабофилов" из какого-то предвзятого презрения к арабскому народу, из какого-то огульного представления об этой расе как о сброде подкупном, готовом уступить свою родину за хорошую сеть железных дорог. Такое представление ни на чем не основано. Говорят, что отдельные арабы часто подкупны, но отсюда не следует, что палестинское арабство в целом способно продать свой ревнивый патриотизм, которого даже папуасы не продали. Каждый народ борется против колонизаторов, пока есть хоть искра надежды избавиться от колонизационной опасности. Так поступают и так будут поступать и палестинские арабы, пока есть хоть искра надежды.
II

Многие у нас все еще наивно думают, будто произошло какое-то недоразумение, арабы нас не поняли, и только потому они против нас; а вот если бы им можно было растолковать про то, какие у нас скромные намерения, то они протянули бы нам руку. Это ошибка, уже неоднократно доказанная. Напомню один случай из множества. Года три тому назад г-н Соколов, будучи в Палестине, произнес там большую речь об этом самом недоразумении. Он ясно доказал, что жестоко арабы ошибаются, если думают, будто мы хотим отнять у них их собственность, или выселить их, или угнетать их; мы даже не хотим еврейского правительства, мы хотим только правительства, представляющего Лигу Наций. На эту речь арабская газета "Кармель" ответила тогда передовицей, смысл которой передаю на память, но точно. Сионисты напрасно волнуются: никакого недоразумения нет. Г-н Соколов говорит правду, но арабы ее и без него прекрасно понимают. Конечно, сионисты теперь не мечтают ни о выселении арабов, ни об угнетении арабов, ни об еврейском правительстве; конечно, они в данный момент хотят только одного - чтобы арабы им не мешали иммигрировать. Сионисты уверяют, что они будут иммигрировать лишь в таких количествах, какие допускаются экономической емкостью Палестины. Но арабы и в этом никогда не сомневались: ведь это трюизм, иначе и немыслимо иммигрировать. Арабский редактор готов даже охотно допустить, что потенциальная емкость Палестины очень велика, т.е. что в стране можно поселить сколько угодно евреев, не вытеснив ни одного араба. "Только этого" сионисты и хотят - и именно этого арабы не хотят. Потому что тогда евреи станут большинством, и тогда само собой получится еврейское правительство, и тогда судьба арабского меньшинства будет зависеть от доброй воли евреев; а что меньшинством быть неудобно, про то сами евреи очень красноречиво рассказывают. Поэтому никакого недоразумения нет. Евреи хотят максимального развития иммиграции, а арабы именно, еврейской иммиграции не хотят.

Это рассуждение арабского редактора так просто и ясно, что его следовало бы заучить наизусть и положить в основу всех наших дальнейших размышлений по арабскому вопросу. Дело вовсе не в том, какие слова - герцлевские или сэмюэлевские - будем мы говорить в объяснение наших колонизаторских усилий. Колонизация сама в себе несет свое объяснение, единственное, неотъемлемое и понятное каждому здоровому еврею и каждому здоровому арабу. Колонизация может иметь только одну цель; для палестинских арабов эта цель неприемлема; все это в природе вещей, и изменить эту природу нельзя.
III

Многим кажется очень заманчивым следующий план: получить согласие на сионизм не от палестинских арабов, раз это невозможно, но от остального арабского мира, включая Сирию, Месопотамию, Геджас и чуть ли не Египет. Если бы это и было мыслимо, то и это не изменило бы основного положения: в самой Палестине настроение арабов по отношению к нам осталось бы то же самое. Объединение Италии было в свое время куплено той ценой, что, между прочим, Тренто и Триест остались под австрийской властью; но итальянские жители Тренто и Триеста не только не примирились с этим, а, напротив, с утроенной энергией продолжали бороться против Австрии. Если бы даже можно было (в чем сомневаюсь) уговорить арабов Багдада и Мекки, будто для них Палестина только маленькая, несущественная окраина, то и тогда для палестинских арабов Палестина осталась бы не окраиной, а их единственной родиной, центром и опорой их собственного национального существования. Поэтому и тогда колонизацию пришлось бы вести против согласия палестинских арабов, т.е. в тех же условиях, что и теперь.

Но и соглашение с не палестинскими арабами есть тоже фантазия неосуществимая. Для того, чтобы арабские националисты Багдада, Мекки, Дамаска согласились уплатить нам такую серьезную цену, какой был бы для них отказ от сохранения арабского характера Палестины, т.е. страны, которая лежит в самом центре "федерации" и режет ее пополам, - мы должны предложить им чрезвычайно крупный эквивалент. Ясно, что есть только две мыслимые формы такого эквивалента: или деньги, или политическая помощь, или то и другое вместе. Но мы не можем им предложить ни того, ни другого. Что касается до денег, то смешно даже думать о том, будто мы сможем финансировать Месопотамию или Геджас, когда у нас и на Палестину не хватает. Для ребенка ясно, что эти страны, с их дешевым трудом, найдут капиталы просто на рынке, найдут гораздо легче, чем мы их найдем для Палестины. Всякие разговоры на эту тему о материальной поддержке суть или ребяческий самообман, или недобросовестное легкомыслие. И уже совсем недобросовестно с нашей стороны было бы всерьез говорить о политической поддержке арабского национализма. Арабский национализм стремится к тому же, к чему стремился, скажем, итальянский до 1870 года: к объединению и государственной независимости. В переводе на простой язык это означает изгнание Англии из Месопотамии и Египта, изгнание Франции из Сирии, а потом, быть может, также из Туниса, Алжира и Марокко. С нашей стороны хотя бы отдаленно помогать этому было бы и самоубийством, и предательством. Мы опираемся на английский мандат; под декларацией Бальфура в Сан-Ремо подписалась Франция. Мы не можем участвовать в политической интриге, цель которой отогнать Англию от Суэцкого канала и Персидского залива, а Францию совершенно уничтожить как колониальную державу. Такую двойную игру не только нельзя играть: о ней даже и думать не полагается. Нас раздавят - и с заслуженным позором. - прежде чем мы успеем шевельнуться в этом направлении.

Вывод: ни палестинским, ни остальным арабам мы никакой компенсации за Палестину предложить не можем. Поэтому добровольное соглашение немыслимо. Поэтому люди, которые считают такое соглашение за conditio sine qua non сионизма, могут уже теперь сказать non и отказаться от сионизма. Наша колонизация или должна прекратиться, или должна продолжаться наперекор воле туземного населения. А поэтому она может продолжаться и развиваться только под защитой силы, не зависящей от местного населения - железной стены, которую местное население не в силах прошибить.

В этом и заключается вся наша арабская политика: не только "должна заключаться", но и на самом деле заключается, сколько бы мы ни лицемерили. Для чего декларация Бальфура? Для чего мандат? Смысл их для нас в том, что внешняя сила приняла на себя обязательство создать в стране такие условия управы и охраны, при которых местное население, сколько бы оно того ни желало, было бы лишено возможности мешать нашей колонизации административно или физически. И мы все, все без исключения, каждый день понукаем эту внешнюю силу, чтобы она эту свою роль исполняла твердо и без поблажек. В этом отношении между нашими "милитаристами" и нашими "вегетарианцами" никакой существенной разницы нет. Одни предпочитают стену из еврейских штыков, другие из ирландских: третьи, сторонники соглашения с Багдадом, готовы удовлетвориться багдадскими штыками (вкус странный и рискованный); но все мы хлопочем денно и нощно о железной стене. Но при этом мы же сами зачем-то портим свое дело декларацией о соглашении, внушая мандатной державе, будто дело не в железной стене, а в еще новых и новых разговорах. Эта декларация губит наше дело; поэтому дискредитировать ее, показать и ее фантастичность, и ее неискренность - это есть не только удовольствие, но и долг.
IV

Вопрос не исчерпан, я еще вернусь к некоторым его сторонам в следующей статье. Но считаю нужным здесь же вкратце сделать еще два замечания.

Во-первых: на избитый упрек, будто вышеизложенная точка зрения неэтична, отвечаю: неправда. Одно из двух: или сионизм морален, или он не морален. Этот вопрос мы должны были сами для себя решить раньше, чем взяли первый шекель, и решили положительно. А если сионизм морален, т.е. справедлив, то справедливость должна быть проведена в жизнь, независимо от чьего бы то ни было согласия или несогласия. И если А, В или С хотят силой помешать осуществлению справедливости, ибо находят ее для себя невыгодной, то нужно им в этом помешать, опять-таки силой. Это этика; никакой другой этики нет.

Во-вторых, все это не значит, что с палестинскими арабами немыслимо никакое соглашение. Невозможно только соглашение добровольное. Покуда есть у арабов хоть искра надежды избавиться от нас, они этой надежды не продадут ни за какие сладкие слова и ни за какие питательные бутерброды, именно потому, что они не сброд, а народ, хотя бы и отсталый, но живой. Живой народ идет на уступки в таких огромных, фатальных вопросах только тогда, когда никакой надежды не осталось, когда в железной стене не видно больше ни одной лазейки. Только тогда крайние группы, лозунг которых "ни за что", теряют свое обаяние, и влияние переходит к группам умеренным. Только тогда придут эти умеренные к нам с предложением взаимных уступок; только тогда станут они с нами честно торговаться по практическим вопросам, как гарантия против вытеснения, или равноправие, или национальная самобытность; и верю, и надеюсь, что тогда мы сумеем дать им такие гарантии, которые их успокоят, и оба народа смогут жить бок о бок мирно и прилично. Но единственный путь к такому соглашению есть железная стена, т.е. укрепление в Палестине власти, недоступной никаким арабским влияниям, т.е. именно то, против чего арабы борются. Иными словами, для нас единственный путь к соглашению в будущем есть абсолютный отказ от всяких попыток к соглашению в настоящем.

(«Рассвет», № 42/43 (79180), 1924 г.).